Каково быть инвалидом-колясочником в Казахстане. Рассказ от первого лица

15 лет назад житель Кокшетау Еркин Габбасов сорвался с 12 этажа строящегося дома. Теперь он инвалид первой группы, колясочник. Вину компании-работодателя суд признал полностью. По закону в таких случаях фирма берёт всю заботу о потерявшем здоровье и трудоспособность сотруднике на себя, включая выплату ущерба, обеспечение техническими и гигиеническими средствами, а также расходы по реабилитации. Однако вот уже несколько лет предприятие переживает нелучшие времена, поэтому мужчина остался "ни там, ни здесь", не получая помощи ни от бывшего работодателя, ни от государства. С такой проблемой столкнулись немало казахстанцев после несчастых случаев на рабочем месте, по их мнению, нужно внести изменения в закон. Какие ещё барьеры приходится преодолевать людям с ограниченными возможностями, выяснял корреспондент BaigeNews.kz.

Компания не может, а государство не должно?

Еркин Габбасов — отец троих детей. Семья живёт в уютной трёхкомнатной квартире, которую несколько лет назад получили по госпрограмме.

Когда случилось несчастье, Еркину было всего 24 года, последние 15 лет мужчина сидит в инвалидном кресле. Несмотря на это он ведёт активный образ жизни — трудится специалистом по приёму документов в автоЦОНе, занимается спортом, участвует в разных мероприятиях. Всё потому, что есть волевой характер, стимул поставить детей на ноги и поддержка супруги Шынар, каких — одна на миллион.

В далёком 2007-м мужчина, работая на стройке, сорвался с 12 этажа конструкции. Реанимация, два года в кровати и пожизненная первая группа инвалидности.

Суд полностью признал вину предприятия. Если бы работодатель в своё время застраховал своего сотрудника от несчастного случая на производстве, выплаты бы легли на страховую компанию. Но он этого не сделал, поэтому обязан взять на себя все обязательства перед потерявшим здоровье и работоспособность человеком.

"Размер выплат зависит от трёх составляющих: какую получал среднемесячную зарплату, степени его вины и степени утраты трудоспособности. Кроме того, работодатель обязан нести расходы на лечение, лекарства, реабилитацию, а также технические (например, коляски) и гигиенические средства (подгузники, пелёнки)", — пояснил руководитель отдела контроля безопасности и охраны труда управления по инспекции труда Акмолинской области Жылкайдар Бейсенбаев.

Примерно до 2015 года компания "МГТ Астана" платила исправно. Но потом начались перебои: закрылся филиал в Кокшетау, а в головном офисе сменилось руководство. Кроме того, на предприятии начались финансовые проблемы.

"Новый руководитель говорит: всё понимаю, но у меня ничего нет, чтобы с вами рассчитаться. К концу года, бывает, продадут какую-нибудь технику, и что-то выплатят. А сколько приходится бегать для этого! Эта организация, я так понимаю, на грани банкротства, но никак не ликвидируется. Подавали в суд — чтобы предприятие объявило о своём закрытии и рассчиталось с нами. После этого мы по закону можем перейти под "крыло" государства. Дважды нам уже отказали, мол, фирма действующая, идут какие-то налоговые отчисления. Я была в департаментах полиции и юстиции, управлении соцзащиты, прокуратуре, министерствах. Бессмысленный бег по кругу", — сетует Шынар Габбасова.

Оказывается, в таких случаях, как у Еркина, пока предприятие работает, государство социальные обязательства на себя не возьмёт.

"Фирма должна разместить в СМИ объявление о ликвидации, после распродать своё имущество и в первую очередь рассчитаться с категорией работников, которые пострадали от несчастного случая на рабочем месте. И только потом его "передадут" государству", — пояснил Жылкайдар Бейсенбаев.

А пока Еркин остался словно "между небом и землёй": компания не может, а государство не должно помогать ему.

"Я остался где-то в параллельной реальности. Уже молчу о том, что расчёты ведутся по-старому. Например, в 2013 году, когда суд выносил решение, было положено по 480 подгузников в год. В 2018 сделали побольше — 720. Также поменялись количество моче- и калоприёмников. Но, оказывается, чтобы нам считали по-новому, нужно снова обращаться в суд. А суд говорит, одно и то же дело не будем рассматривать. Мало того, что считают неверно, так ещё и это не можем получить. Как-то выдали с 2019 по 2022 год сумму на санаторий, но мы вынуждены были потратить на памперсы. Коляски положено выдавать по две: прогулочную (под мои параметры 800-900 тысяч тенге) и комнатную (от 350 тысяч и выше). Мне выдали один раз восемь лет назад одну, и то огромную, из которой выпасть можно", — посетовал Еркин Габбасов.

"Мой муж ещё молодой, не сидит дома, старается зарабатывать, быть полезным обществу. При этом сидит в памперсе, здоровым людям это трудно понять. А мы не дождёмся подгузников. Иглотерапию, ЛФК, массаж нужно получать, не говоря уже о санатории. Мы обращались в суд – чтобы фирма выплатила нам единовременно до пенсионного возраста, чтобы не ходить за ними. Суд отказал, дескать, муж ещё молодой, организм может восстановиться. И ещё сказали, такого в практике не было, чтобы разом всё выплатить", — разводит руками женщина.

Администрация строительной компании предпочла отмолчаться на просьбу редакции прокомментировать ситуацию.

"Застрявший" вопрос

Председатель ОО "Центр реабилитации инвалидов "Шанс" Василий Шиманский говорит, что проблему поднимает не один год. По его мнению, нужно ввести в закон норму, которая бы позволяла государству включаться в социальную защиту не только после банкротства, но и после приостановки деятельности организации. И ещё важно, чтобы предприятие не могло уйти от ответственности, если за "рабочий" период остались обязательства, в том числе — по выплате ущерба получившим травму.

"Меня приглашали в рабочую группу парламента, где мы пытались внести эти изменения. Это долго обсуждается, но застряло. Вроде и министерство согласилось в своё время, но норма никак не работает. Между тем, таких историй, герои которых ждут решения вопроса, немало. Как-то пришла девушка: её отец тоже работал на стройке, что-то случилось, ему ампутировали ступню. Нужен протез, какое-то время предприятие помогало, но теперь у него тоже финансовые трудности. Обратиться в службу соцзащиты ив стать на очередь для протезирования мужчина не может, потому что организация приостановила свою деятельность. И всё зависло", — сетует Шиманский.

Депутат Сената Ляззат Калтаева также отметила, что получает немало подобных обращений. Она заверила, что инициирует изменения в закон.

"Проблема, действительно, стоит остро. Промежуток между началом каких-то трудностей до момента ликвидации компании может растягиваться надолго. И тогда человек не может получить вовремя и в достаточном объёме помощь, которая жизненно необходима. Я, как и обещала Вам, переговорила с министром труда и социальной защиты населения. В правительстве, в частности в министерстве, этот вопрос рассматривается. На самом деле нужно, к примеру, обозначить какой-то переходный период, сроки, когда государство оказывает поддержку в то время, пока предприятие не может этого делать. Со свой стороны я инициирую эти изменения, но сначала мы изучим детально этот вопрос, соберём мнения экспертов. В основе решения должны быть интересы лиц с инвалидностью", — подчеркнула сенатор.

"Пригласили в ресторан с недоступной уборной"

Какие ещё проблемы волнуют эту категорию казахстанцев? В Кокшетау, по словам Еркина Габбасова, нулевая доступность.

"Я из дома до школы сам доехать на своей коляске не могу. Через 200 метров – пятисантиметровый бордюр. В городе из рук вон плохо с тротуарами: дырки, переходы. Дали попользоваться велоприставкой – она цепляется к коляске, как велик, только руками надо крутить — могу проехать только 100 метров. Переднее колесо застрянет — и стоишь. Опять же — пандусы, проблема не только наша, но и всех маломобильных групп, в том числе мам с колясками", — говорит мужчина.

"Сейчас зима, Вы увидите, что выехать со двора и заехать, передвигаться между кварталами на коляске — проблема, — соглашается Василий Шиманский. — Пандусы в новостройках вообще не соответствуют, нормы не выдержаны совершенно. Сколько ни говорим – ничего не меняется. Ладно, согласились с тем, что в старых домах переделать невозможно, но новые здания… Столько комиссий есть, партийный контроль, но застройщики даже не заморачиваются – как с гуся вода. Кто дома принимает — сейчас три человека: кто проект делает, сам застройщик. Убрали ГАСК (государственный архитектурно-строительный контроль — прим. авт.)".

В Кокшетау всё время открываются новые шикарные рестораны, но доступа к развлекательным заведениям у горожан с ограниченными возможностями нет, констатирует Еркин.

"Не знаю, как подписывают документы. Ждёшь, когда тебя поднимут. Нет приспособлений, элементарно санузлы не оборудованы. Как-то пригласили нас поздравить с днём инвалидов, а уборная не приспособленная. Слов нет", — отмечает собеседник.

Когда-то люди с инвалидностью мало выходили на улицу, и общество считало это логичным. Но сегодня они хотят социализироваться, ходить в кино, гости, на концерты. Поэтому, подчеркнула, в свою очередь, сенатор, требования к созданию безбарьерной среды должны быть жёсткими и детальными.

"Я сама могу проверять это на себе. И часто вижу, когда доступная среда есть разве только что по представлению органов власти. Где-то сделали пандус, расширили входную группу. Но доступность либо есть, либо её нет. И если человек может войти в здание, но не может попасть в санузел. Если, к примеру, в банке не присесть, не подержаться за поручень, то доступности нет никакой. Нужно пересмотреть строительные правила и перечни средств реабилитации — колясок, костылей, тростей и так далее, чтобы эта категория могла жить качественно и пользоваться благами цивилизации наравне со всеми", — уверена Ляззат Калтаева.

"Пора пересмотреть черту бедности"

Депутат Сената обратила внимание на размеры пособий по инвалидности.

"Они не отвечали реалиям и год назад, а теперь мы видим инфляцию, рост цен на продукты, товары и услуги. На мой взгляд, особенно страдает третья группа инвалидности. Они так же не могут трудоустроиться, как первая и вторая, но при этом у них самый маленький социальный пакет. Представьте: женщина с нарушением слуха воспитывает, допустим, троих детей. Как обеспечить семью на пособие и зарплату на общественном рабочем месте?.. Я как депутат задаю этот вопрос постоянно", — отметила Ляззат Молдабековна.

Дело даже не столько в том, чтобы повысить пособия по инвалидности в абсолютном значении, сколько пересмотреть сами подходы в расчётах. Этим министерство труда и социальной защиты сейчас и занимается.

"Обещано, что теперь средние зарплаты будут считаться по медианной, то есть точка отсчёта увеличится. И это скажется и на зарплатах и пособиях. Но всё-таки я думаю, что нужно пересматривать и размеры прожиточного минимума, черты бедности, потребительской корзины – с учётом реалий современной жизни. Над этим мы как раз и работаем, пересматриваем Социальный кодекс", – заверила Ляззат Калтаева.

Очень много обращений связаны с квартирным вопросом.

"Опять же, третья группа не относится к социально уязвимой категории и не может претендовать на льготное жильё. Пока ещё остро звучат проблемы трудоустройства, трудовой реабилитации. Устроиться возможно, но сохранить рабочее место на уровне требований работодателя непросто", — считает сенатор.

Василий Шиманский, в свою очередь, сделал акцент на доступе к медуслугам.

"Травматики", "спинальники" выпадают из поля зрения медицины. Соматические больные, прооперированные стоят на диспансерном учёте. "Травматиков" же выписали и забыли, только если сами не позвонят, не настоят. Между тем, когда человек получает травму позвоночника, "нарастает" много сопутствующих "болячек". Кроме опорно-двигательного аппарата, мочеполовая система, желудочно-кишечный тракт – это стопроцентно",— уточнил председатель ОО.

Made in Aqmola: мобильное приложение для инватакси и проект против безработицы

В Кокшетау сегодня работают пять машин инватакси. Этого достаточно, но случаются перебои в услугах. Напомним, они обслуживают жителей с 1 и 2 группами инвалидности, детей с ДЦП. В среднем на утро поступают по 60 заявок – отвезти в школу, на работу и поликлинику-больницу.

"Внесли изменения в Закон "О государственных закупках", запретили норму делать из одного источника, — говорит Василий Леонидович. — Теперь всё застряло, договора не подписываются. Мы говорили, нужно, чтобы эти договора заключались в декабре — и с января люди выходили на работу. Тому же Габбасову как без транспорта добраться в спецЦОН из "автогородка"? Там даже автобус не ходит. А опоздает человек два-три раза, кто захочет принимать на работу такую категорию людей?! Хотя законом обговорено, квоты есть, а механизма реализации этих квот нет".

По словам собеседника, в соцзаказ влезают люди, которые вообще в этом не разбираются и руководствуются жаждой наживы:

"Нормы по инватакси нужно пересматривать. Что сейчас происходит: любая организация собирается, открывает НПО, выходит на рынок, ломает его, не имея транспорта. Из других областей: Актобе, Тараз у нас выходили. А когда начали разбираться, они везде выходят, в Костанае поломали рынок. Потом приходят в организацию и предлагают субподряд. То есть коммерческий интерес, которого в службе инватакси вообще быть не должно. Я считаю, это недопустимо".

К слову, в Кокшетау разработали своё мобильное приложение для инватакси.

"Раньше ребята обижались, что не могут дозвониться к диспетчеру. Может, отношение, всякие вещи случаются. Теперь человеческий фактор исключён. Кому нужно, видит свободное время и подаёт заявку", — отметил Василий Шиманский.

Зашла речь и о доступе для особенных детей к образовательным услугам.

"Сегодня в школах есть инклюзивные классы, кабинеты коррекции. Но, к сожалению, пока нет высокопрофессиональных специалистов, тьюторов, которые бы улаживали процессы в образовании и взаимодействии между здоровыми и больными детьми. Ещё важно профессионально решать проблему психологической адаптации, социализировать особенных ребятишек в детстве, потому что потом внешняя среда окажется для них гораздо агрессивней. И будет куда трудней", — уверен Василий Леонидович.

Оказывается, общество инвалидов "Шанс" вместе с Кокшетауским университетом имени Ш.Уалиханова реализует проект на тему образования и трудоустройства. Он предусматривает несколько подтем, например, по ранней профориентации детей с нарушением опорно-двигательного аппарата (с 11 до 15 лет). При подборе будущей профессии учитывается её востребованность, ведь многие сегодня "умирают", также особенности ребёнка по здоровью и возможностям, психологии. Кстати, проект долгосрочный, рассчитан на 6-8 лет: далее подбирается колледж или вуз. Предусматривается даже трудоустройство.

"У нас в сентябре выпускаются 150 студентов с теми или иными ограничениями. Поэтому мы сейчас подбираем предприятия, куда ребята могут устроиться; решаем, как оборудовать рабочее место. К слову, предпринимателям не придётся тратиться, это оплачивает государство", —

В будущем проект распространится на особенных детей с другими особенностями — нарушениями слуха, речи, зрения, интеллекта и так далее.

Фото автора